Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе - Мойзес Наим

Но и этих трех стран достаточно, чтобы увидеть, как отличаются сценарии развития истории в XX веке: если в Англии БКТ до сих пор остается зонтичной группой, объединяющей практически все английские профсоюзы, то французской ВКТ пришлось столкнуться с конкурирующими национальными федерациями (такими как Французская демократическая конфедерация труда, “Рабочая сила”) с менее радикальной политической ориентацией; в США Конгресс производственных профсоюзов (КПП) придерживался более радикального курса, пока в 1955 году не произошло его слияние с Американской федерацией труда (АФТ), результатом чего стало появление АФТ-КПП – объединения, уже более полувека являющегося зонтичной организацией американских трудовых профсоюзов. В промышленно развитых странах, где профсоюзы имеют давнюю историю и широко распространены, в течение последних нескольких десятилетий они обычно представлены одной или несколькими (двумя-четырьмя) национальными конфедерациями, включающими несколько десятков крупных ответвлений (входящих в их состав или не входящих, но аффилированных с ними), как правило, присутствующих в промышленном секторе. Например, в Германии одна крупная национальная конфедерация, в Испании две, три в Италии, а в России, где когда-то профсоюзы были четко структурированной и контролируемой частью советского социалистического строя, таких конфедераций четыре.

Но даже несмотря на то, что профсоюзы ставят себе в заслугу серьезные изменения в жизни рабочих, по крайней мере в развитых странах (“люди, давшие вам выходные”, как названы они на американской наклейке-слогане), вот уже несколько десятилетий крупные профсоюзы переживают период упадка. Не всякое сравнение количественных показателей будет уместным, поскольку профсоюзы в разных странах имеют разную организацию. И все же их плотность (процент работников, входящих в профсоюзы) и степень участия работников в коллективных трудовых спорах (независимо от того, входят они в профсоюз или нет) в большинстве стран ОЭСР снижаются, в ряде случаев – весьма ощутимо. В США показатель плотности упал с 36 % после Второй мировой войны до 12 % в наши дни. В частном секторе это падение было еще стремительней – от одной трети полвека назад до неполных 8 % в наши дни. Плотность профсоюзов в странах ОЭСР колеблется от 5,8 % в Турции до 68,3 % в Швеции (по данным 2008 года), но почти повсеместно эти цифры в лучшем случае свидетельствуют о застое, а в массе своей говорят об упадке, вот уже несколько десятилетий длящемся во многих странах Европы.

Последняя волна сильного роста членства в профсоюзах во многих промышленно развитых странах пришлась на 1970-е годы{329}. Даже в 1981 году АФТ-КПП было по силам собрать в Вашингтоне на сентябрьский День солидарности 250 тысяч рабочих и служащих в знак несогласия с намерением администрации Рейгана уволить более 12 тысяч авиадиспетчеров. Теперь перенесемся в 2010 год, на акцию протеста, проводимую на Эспланаде, когда профсоюзы смогли собрать лишь небольшую часть от этого количества, уступив даже организованному Гленном Беком собранию участников Движения чаепития, организованному за пять недель до этого{330}. А в 2012 году очередное серьезное поражение лишь подтвердило, что влияние американского рабочего движения ослабло: несмотря на огромные усилия, профсоюзы проиграли голосование по отзыву губернатора штата Висконсин Скотта Уокера.

В числе причин всеобщего упадка – все те же факторы: глобализация и технологические инновации позволяют работодателям переносить рабочие места в другие страны или полностью их ликвидировать, изменяя соотношение сил в пользу работодателей. Хотя не исключено, что содержание коллективных переговоров сводилось именно к защите сотрудников от подобных ситуаций, силы, накопленные гибкими и глобальными рынками труда (нередко при поддержке правительств, склонных к рыночным реформам), как правило, оказывались слишком мощными. Кроме того, исторически профсоюзы процветали в тех отраслях и профессиях, которые опирались на труд неквалифицированный – таких рабочих проще организовать. По мере того как в различных отраслях тяжелой промышленности на смену чернорабочим приходили автоматы или рабочие места переносились за рубеж, где неквалифицированная рабсила стоила дешевле, профсоюзам приходилось мигрировать в новые секторы экономики (такие как сфера обслуживания, например), где требовалось сплотить персонал. Справиться с этим удавалось немногим. Да и слухи о коррупции и высокомерии в мире профсоюзов тоже возникали не на пустом месте.

Но перемены, сделавшие профсоюзы менее привлекательными и эффективными, коснулись и организационного аспекта. Структура организаций – от узкоспециализированных союзов и местных комитетов, привязанных к конкретным компаниям и отраслям, до централизованных общегосударственных федераций – была логическим отражением структуры ведущих компаний, чьим сотрудникам предстояло получить представительство в профсоюзах. Профсоюзы начали уподобляться крупным иерархичным современным корпорациям, которые большую часть XX века были зациклены на капиталистическом производстве, пока глобализация и необходимость адаптации не вынудили их прибегнуть к сокращению штатов и рабочего дня, аутсорсингу и трудовым контрактам.

Двадцать последних лет вся инноваторская деятельность профсоюзов сводилась в основном к поискам новых рычагов для давления на компании, которые покоряют страну за страной, а также к защите расценок на труд у себя дома путем внедрения более строгих стандартов трудовых отношений за рубежом. Но редкие победы лишь подчеркивают неутешительную общую картину в этих сферах. В США одной из областей, где укрепились за последние десятилетия профсоюзы, стал госсектор (например, профобъединения учителей или сотрудников муниципального и окружного уровня) – то есть именно те области, где рынок труда изменился меньше всего, а работодатели до сих пор уповают на централизацию и субординацию.

В последние годы организациями, помогавшими рабочим добывать победы, были обычные профсоюзы, радикально изменившие свою структуру и методы, новые профсоюзы, созданные, чтобы действовать в обход старых, и в ряде случаев – сообщества, совершенно далекие от рабочих движений.

С 1996 по 2010 год количество членов Международного профсоюза работников сферы обслуживания увеличилось более чем в два раза и достигло отметки 2,1 миллиона человек. И все благодаря тому, что он оседлал волну трех революций – множества, мобильности и ментальности. Например, многие из членов профсоюза работали в здравоохранении – растущей области, отвечающей за то, чтобы все больше и больше людей жило дольше и здоровее. И, как в случае с их предшественниками на заводах и фабриках, ими всеми руководило стремление продвинуться по службе и добиться тех благ, наличие которых, собственно, и привлекло их в США. Под руководством Энди Стерна, общепризнанного новатора не только в американских рабочих кругах, но также в политике и социальной мобилизации{331}, профсоюз добился ряда крупных побед в коллективных трудовых спорах для некоторых наименее защищенных рабочих слоев США, таких как уборщики, сотрудники детских садов, которые нередко совмещают по несколько работ, предполагающих неполную занятость, и к тому же испытывают некоторые трудности с английским языком{332}. Исторически так сложилось, что эти группы были обделены вниманием профсоюзов, ориентированных на заводскую среду и традиционные отрасли. И чтобы организовать их, мало было яркой идеи, предлагаемой Стерном и его командой, – нужны были новые инструменты, включая альянсы с сообществами и иммигрантскими группами за рамками рабочего движения, более активное участие в выборах, а не просто сбор средств и голосование за местных кандидатов-демократов. Стерн отбросил старую тактику ведения переговоров с представителями бизнеса. Так, он первым стал предлагать соглашения, согласно которым коллективные договоренности по конкретным рабочим позициям вступали в силу лишь тогда, когда профсоюзы охватывали бо́льшую часть того или иного рынка, что позволяло не ставить работодателей в неловкое для них положение, когда они первыми (или вообще единственными) подписывают коллективный договор.

Международный профсоюз работников сферы обслуживания по-прежнему гораздо ближе к профсоюзам, чем к неким гибридам нового поколения, а значит, его не могло миновать тяжкое бремя размера и неповоротливости, “положенных” ему по статусу. Среди нововведений Стерна было объединение местных профсоюзных ячеек в “мегаячейки”, состоящие из миллионов рабочих, но, как злорадствуют критики, за это пришлось заплатить потерей гибкости и внутренней демократии и ухудшением достигаемых результатов. А конкурирующая коалиция “Перемены во имя победы”, отколовшаяся от АФТ-КПП в 2005 году и до сих пор не достигшая уровня профсоюза работников сферы обслуживания, по сути та же федерация, лишь видоизмененная и к тому же лишенная новизны. Но повседневное и тесное сотрудничество этой организации с общественными и иммигрантскими группами, церквями и нетрадиционными сторонниками предполагает, что для того, чтобы оставаться востребованными, крупным промышленным профсоюзам прошлого необходимо осваивать новые методы и языки, а также делиться полномочиями с более мелкими внешними игроками.